Санна Исканиус (Ювяскюля, Финляндия)

 

Языковая идентификация и языковые контакты

русскоязычных учащихся-иммигрантов в Финляндии

 

Исследование языковой идентификации и языковых контактов иммигрантов является исходным пунктом для выяснения коммуникативного поведения [5] русскоязычного населения в Финляндии, так как иммигрант выступает как представитель своей иммигрантской культуры, отличающейся от культуры русских в России. Иммигранты образуют свою особую культуру вне финской культурной среды, усваивая также элементы финской культуры и финского коммуникативного поведения.

В данном исследовании используется термин «языковая идентификация», понимаемый как процесс сопоставления родного языка с языком этнического большинства и с носителями языка коренной национальности.

Предметом настоящей статьи является рассмотрение вопросов языковой идентификации и языковых контактов русскоязычных студентов-иммигрантов, учащихся в гимназиях или в профессиональных учебных заведениях в Финляндии на основе анкетирования, проведенного в 2000 г. Количество опрошенных во время опроса составило 280 человек (130 женщин и 150 мужчин), в возрасте 16—50 лет (в среднем 21 год). Респонденты переехали в Финляндию в основном из России (72,2%), из Эстонии (16,2%), некоторые также из других бывших республик Советского Союза (11,6%).

Анкета была составлена на русском и на финском языках, и она включала всего 260 вопросов и высказываний закрытого типа по следующим темам: 1) отношение к русскому и финскому языкам, 2) выбор языка в разных ситуациях и частота его использования, 3) мнение о важности владения русским и финским языками, 4) языковая идентификация, 5) этническая идентификация, 6) контакты с членами этнических групп, 7) отношение к русским и финнам и 8) самооценка знания русского и финского языков. В данной статье излагаются результаты анализа данных, полученных по четвертой и шестой темам: языковая идентификация и языковые контакты опрошенных нами русскоязычных студентов-иммигрантов. Мы попытаемся ответить на следующие вопросы:

1.   Какова степень русской и финской языковой идентификации респондентов?

2.   Какое влияние оказывает пол, возраст, домашний язык общения, страна исхода, место жительства в Финляндии и длительность пребывания в Финляндии на языковую идентификацию?

3.   Какой язык и как часто используется респондентами в коммуникации с членами семьи, с друзьями и знакомыми?

Рассмотрим вопросы языковой идентификации. Мы полагаем, что отношение к языку и его предпочтение влияют на контакты в среде этнической группы и в группе большинства. Исследование началось в 1999 г., и является основой докторской диссертации по прикладной лингвистике, составляя часть финско-российской исследовательской программы Язык и образование в межкультурном взаимодействии. Целью данной программы является обогащение знаний в сфере языковых и культурных различий и соответствий, а также углубление знаний о процессе освоения языка [2].

 

 

Русскоязычные иммигранты в Финляндии

 

В течение последних десяти лет количество иностранцев в Финляндии значительно выросло. В конце 1999 г. в Финляндии было зарегистрировано около 85000 иностранцев (1,65% из населения). Самое многочисленное сообщество составляют русские (16900), затем следуют эстонцы (10300), шведы (7800), иммигранты из Сомали (5 400), из бывших республик Советского Союза (3600) и др.

В результате постоянно растущего потока иммигрантов в Финляндии также увеличивается количество учащихся-иммигрантов в финских школах. Переехавшие из России в Финляндию дети и молодёжь образуют самую большую группу учащихся-иммигрантов, количество которых постоянно растёт. Вопрос их идентичности и интеграции в финское общество исследован пока недостаточно. По мнению преподавателей, адаптация русских учащихся в среду финской школы происходит не всегда легко, например, из-за различий в образовательных и педагогических культурах и из-за слабого знания финского языка [3, 11] Русские учащиеся, приехавшие в финскую школу на этапе ее окончания, находятся в худшем положении по сравнению с теми детьми, которые приехали в более раннем возрасте, поскольку их недостаточное знание финского языка часто является препятствием для возможности продолжения учёбы после окончания основной школы и для достижения успехов в ней [10]. У молодых иммигрантов мало контактов с финнами, что затрудняет адаптацию к обществу и усвоение финского языка, и как следствие, учебу в финской школе [1].

Вопрос об идентичности иммигрантов также является сложным. Идентичность изменяется, когда человек переезжает в чужую страну, в нашем случае, в Финляндию. В Финляндии иммигрант живёт в обществе, где он со своими согражданами представляет этническое меньшинство. Его родной язык и культура отличаются от языка и культуры большинства, т. е. финнов. В этих условиях человек формирует свою идентичность снова, чтобы найти баланс между старой и новой жизнью. Прежде всего, идентичность меняется в ситуации общения. Таким образом, идентичность по своей сути является изменчивой и структурно неоднородной категорией [6, 8].

 

 

Языковая идентификация

 

Языковая идентификация рассматривается при помощи совокупности высказываний, касающихся значения и близости индивиду русского и финского языков на персональном уровне. Оценочная шкала русской и финской идентификации состоит из 11 одинаковых высказываний по языку, например: Для меня русский язык самый близкий, По-моему, я русскоязычный, Мне нравится финский язык, Я охотнее говорю по-фински, чем по-русски. Крайними точками 5-балльной шкалы были полное согласие и полное несогласие с высказыванием. Для анализа суммарные баллы составили по двум группам ответов: русскоязычная идентификация (a-коэффициент достоверности 0,88) и финноязычная идентификация (a-коэффициент достоверности 0,85). Максимальная сумма баллов была 55 и минимальная — 11 баллов.

Следующие результаты носят предварительный характер и, таким образом, не дают права на широкие обобщения, а только указывают на тенденцию. Результаты говорят о том, что респонденты связывают себя чаще с русским, чем с финским языком. Средний суммарный балл русскоязычной идентификации составляет 47, (самый высокий — 55 и самый маленький — 11). Средний суммарный балл финноязычной идентификации — 34, (самый высокий — 55 и самый маленький — 15). Судя по этим данным, респонденты относятся довольно положительно к русскому языку и воспринимают его себе близким. Примерно половина респондентов как близкий воспринимает исключительно русский язык, но половина связывают себя также с финским языком, т. е. у них, видимо, обозначилась стратегия языковой интеграции (о стратегиях аккультурации см. напр. [4, 7]). Но среди респондентов есть также студенты, которые очень слабо идентифицируют себя с русским языком, и, наоборот, сильно с финским языком. У них наблюдается желание изучать и использовать финский язык и готовность к языковой ассимиляции в среду финнов. Как видно на рис. 1, доля отрицательно относящихся к русскому языку минимальная. Большинство ответов свидетельствуют, что для наших респондентов остается важным как знание русского языка, так и возможность языкового общения.

Идентификация с финским языком дает более нейтральные результаты (рис. 2): большинство участников набирает от 25 до 40 баллов.

 

Рис. 1. Русская языковая идентификация

(на горизонтальной шкале отложены суммы баллов,

а на вертикальной — количество ответивших)

 

Рис. 2. Финская языковая идентификация

(на горизонтальной шкале отложены суммы баллов,

а на вертикальной — количество опрошенных)

 

На рис. 3. мы объединили результаты 1 и 2 рисунка. По горизонтальной шкале дана сумма баллов русской идентификации, по вертикальной — сумма баллов финской идентификации. График наглядно представляет в нижнем правом углу стратегию языковой сепарации от финнов, а в верхнем правом углу представлена стратегия на языковую интеграцию с финнами. В верхнем левом углу представлена стратегия на языковую ассимиляции с финнами, и в нижнем левом — стратегия языковой маргинализации.

 

Рис. 3. Языковые стратегии русскоязычных студентов-иммигрантов

(по горизонтальной шкале дана сумма баллов русской идентификации,

по вертикальной — сумма баллов финской идентификации)

 

Как видно на рис. 3, почти половина респондентов соотносят себя с обоими языками. Представляется, что у этих студентов может существовать двухязычная идентичность и позитивное отношение к жизни в Финляндии, т. е. они приспосабливаются к новой ситуации, не забывая свое происхождение, а формируя действующую биязыковую и биэтническую идентичность. Аналогичные результаты были получены также при исследовании психологической аккультурации и адаптации русскоязычной молодежи в городе Хельсинки [9, 1], согласно которому русскоязычные школьники-иммигранты показали готовность к интеграции с финнами, но в отдельных случаях наблюдалась также стратегия ассимиляции и сепарации.

 

 

Языковая идентификация и влияющие на нее факторы

 

При рассмотрении языковой идентификации и влияющих на неё факторов, можно заметить, что пол не влияет на выбор того или иного языка (женщины и мужчины идентифицируют себя одинаково с финским и русским языком, среди их ответов нет статистически значительного различия). Оказалось также, что страна исхода и выбор места жительства в Финляндии тоже не влияют на языковую идентификацию. Но интересно, что идентификация с родным русским языком более стабильная: на неё не влияют возраст и длительность пребывания в Финляндии, а на финноязычную идентификацию они оказывают влияние. Было отмечено, что студенты с 16 до 20 лет соотносят себя немного сильнее с финским языком, чем студенты старше их. Со временем отношение к финскому языку становится более положительным: те, кто живет в Финляндии больше трех лет, связывают себя немного сильнее с финским языком. Язык, на котором респонденты говорят дома, в свою очередь, оказывает влияние и на русско- и финноязычную идентификацию. Говорящие дома на русском языке респонденты относятся более положительно к русскому языку, и наоборот, более отрицательно к финскому языку, чем говорящие дома на финском языке. Использование финского языка дома влияет отрицательно на восприятие русского языка. Кроме того, респонденты, которые говорят дома только на финском или на финском и русском языках, относятся более положительно к финскому языку, чем те, которые говорят только на русском языке. Возможно, что дома говорят на финском из-за того, что ингерманландская семья сохраняет финский язык в семейном общении, или у кого-то в семье финский язык является родным языком.

 

 

Языковые контакты

 

Предварительный анализ языковых контактов позволяет сделать вывод о том, что информанты чаще всего используют русский язык в ситуациях неформального общения: с членами семьи, с друзьями и знакомыми, читают газеты, журналы, художественную литературу, думают. Немного больше половины (54%) респондентов предпочитают русский язык финскому языку, 44% используют оба языка и только один ответивший предпочитает финский язык в общении, если учитываются все упомянутые ситуации. В семейном общении предпочитается русский язык, так как у большинства опрошенных (89%) русский язык является родным. На русском языке говорят дома 68% из респондентов, а на финском — 4% и на обоих языках говорят 23% из опрошенных.

Судя по результатам, большинство респондентов (72%) имеют только или в основном русских друзей, у 16% нет в данном случае выраженных предпочтений, и только у 8% опрошенных нами иммигрантов круг дружеского общения составляют преимущественно финны. В то же время, респонденты хотели бы, чтобы у них было больше финских друзей. 70% из опрошенных отметили, что они хотели бы иметь как финских, так и русских друзей. Кажется, что им трудно вступать в контакты с финнами, но это не из-за того, что респонденты сами не хотят контактов. Наверное, этот вопрос связан с культурным и языковым барьером с обеих сторон.

В коммуникации с друзьями респонденты используют чаще всего русский язык, как и можно ожидать, судя по предыдущим данным. В свободное время исключительно на русском языке говорят 44% из опрошенных, на обоих языках говорят 47% и только на финском языке — 7% из респондентов. В учебных заведениях доля говорящих на обоих языках немного больше, чем в свободное время — 63%, только на русском языке общаются 22% и на финском — 14% из опрошенных. Это указывает на то, что школа создает основу для общения с финскими сверстниками.

Мы попросили студентов ответить на вопросы, касающиеся частоты использования русского и финского языков в свободное время (чтение, слушание музыки, просмотр программ по телевидению и контакты с русско- и финноязычными людьми). По каждому респонденту был рассчитан суммарный балл частоты использования русского и финского языков. По полученным результатам респонденты были разделены на три группы согласно частоте использования языка. Первая группа состояла из студентов с минимальным использованием языка (никогда или несколько раз в году), вторая — со средним использованием языка (несколько раз в месяц), и третья — из респондентов с частым использованием языка (несколько раз в неделю или каждый день). Как видно из таблицы 1, почти половина респондентов использует русский и финский язык или общается на них в среднем несколько раз в месяц.

 

Таблица 1

 

Частота использования русского и финского языков (%)

 

Язык	Минимальное использование языка	Среднее использование языка	Частое использование языка	Всего
Русский	27,2	45,6	27,2	100
Финский	40,9	47,1	12	100

 

Самая большая разница между показателями использования русского и финского языков наблюдается в группе с минимальным использованием языка. Хотя доля минимально использующих русский язык, можно сказать, неожиданно высокая (27,2%), но соответствущая доля использующих финский язык оказывается намного выше (40,9%). Только 12% из респондентов используют финский язык часто, т. е. читают, слушают музыку или радио, смотрят программы и фильмы, общаются с финноязычными людьми несколько раз в неделю или каждый день. Соответствующая доля часто использующих русский язык — 27,2%. Можно заметить, что почти половина респондентов входит в группу со средним использованием русского и финского языков (несколько раз в месяц).

 

 

Заключение

 

На данном этапе исследования можно сделать вывод, что большинство опрошенных нами студентов-иммигрантов идентифицируют себя в сфере неофициального общения в основном с русским языком и воспринимают его себе близким и важным. Но оказывается, что у многих есть также желание интегрироваться в финское общество и вступать в контакты также с финнами. С другой стороны, полученные нами результаты показывают, что контакты с финнами еще малочисленны и у многих респондентов наблюдается довольно ограниченное использование финского языка и общения на нем. Так как приведенные в данной статье результаты носят предварительный характер, еще невозможно сказать точно, какие факторы языковой и этнической идентичности иммигранта влияют на коммуникативное поведение и наоборот, но, судя по полученным данным, вопрос интересен и многосторонен. Анализ материала анкетирования только начался. Нами будет также собран дополнительный материал, чтобы с помощью интервью глубже исследовать вопросы коммуникативного поведения и адаптации русскоязычных студентов иммигрантов в Финляндии.

 

 

Примечания

 

1.   Исканиус С. Языковая идентичность русскоязычных школьников в Финляндии // С. Лайхиала-Канкайнен, И. П. Лысакова, С. А. Расчетина (ред.). Перспективы – культура, язык, образование. Научный центр прикладной лингвистики. Университет г. Ювяскюля, 1999. С. 124—139.

2.   Лайхиала-Канкайнен С. Язык и образование в межкультурном всаимодействии // С. Лайхиала Канкайнен, С. А. Расчетина (ред.). Языковые контакты. Научный центр прикладной лингвистики. Университет г. Ювяскюля, 1997. С. 7—23.

3.   Лайхиала-Канкайнен С. На грани двух культур: русскоязычные учащиеся-иммигранты в финской школе / С. Лайхиала-Канкайнен, И. П. Лысакова, С. А. Расчетина (ред.). Перспективы – культура, язык, образование. Научный центр прикладной лингвистики. Университет г. Ювяскюля, 1999. С. 196—224.

4.   Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. – М.: «Ключ-С», 1999.

5.   Стернин И. А. Понятие коммуникативного поведения и проблемы его исследования // Русское и финское коммуникативное поведение. Вып. 1. – Воронеж, 2000. С. 4—20.

6.   Bauman Z. Sosiologinen ajattelu. Juva: Vastapaino, 1997.

7.   Berry J. W. Immigration, acculturation and adaptation // Applied Psychology: an International Review. 1997. 46 (1). P. 5—34.

8.   Hall S. Identiteetti. Tampere: Vastapaino, 1999.

9.   Jasinskaja-Lahti I. Psychological Acculturation and Adaptation among Russian-speaking Immigrant Adolescents in Finland. Social psychological studies 2. Department of Social Psychology. University of Helsinki. – Helsinki: Edita Oy, 2000.

10. Romakkaniemi H. Maahanmuuttajanuoret toisen asteen koulutuksessa. Helsingin kaupungin opetusviraston julkaisusarja B12, 1999.

11. Suni M. Maahanmuuttajaoppilaiden suomen kielen taito peruskoulun päättövaiheessa. Moniste 11. Helsinki: Opetushallitus, 1996.